Фёдор Крашенинников - По тонкому льду
Другой пример, более простой. Предположим, граждане решили напечатать большим тиражом книжку о коррупции во власти, скинулись деньгами, все честно оплатили. И как только книжка была напечатана – пришли полицейские и изъяли ее. Потому что поступило сообщение, что это экстремистская литература. И всё, все деньги и усилия граждан пропали даром. Причем государству не пришлось тратить ничего, чтобы сделать бессмысленными траты большого количества своих граждан.
Примеров привести можно множество, но общая мысль уже ясна. Путинское государство нашло универсальный рычаг решения всех своих проблем – передавливание ресурсом и ресурсное же изматывание. Они не хотят, чтоб оппозиция сидела тихо и систематически готовилась, в том числе и ресурсно, к чему-то, что может кончиться локальной или глобальной победой (например, такой победой мог бы стать хороший результат оппозиции на выборах в Московскую городскую думу). Власти выгодно навязать оппозиционным активистам бесконечный марафон изматывающих ситуаций.
К сожалению, в рядах оппозиции все еще есть большое количество наивных людей, которые искренне полагают, что создать партию или принять участие в выборах – это простое дело и надо только захотеть. Соответственно, отказ от участия в каких-то выборах квалифицируется чуть ли не как дезертирство. Эти настроения усиленно подогреваются и властью – идите в суд и докажите, идите на выборы и докажите! Но надо понимать, что и поход в суд, и поход на выборы – это прежде всего деньги, деньги и еще раз деньги.
Втягиваясь в какие-то выборы, гражданское общество должно понимать: если шансов на победу или солидный результат нет, то участие в таких выборах обернется только ресурсной катастрофой и массовым разочарованием.
Надо ли участвовать в выборах?
Надо ли участвовать в выборах? Надо.
Но ключевой момент – оценка своих ресурсов и возможных результатов. Власть способна с помощью всевозможных манипуляций и при условии более-менее жесткого контроля со стороны общества манипулировать в пределах 5 процентов (если контроль при подсчете невозможен, то тут обсуждать нечего – это Чечня). То есть если проходной барьер – 7 и рейтинг партии или кандидата в районе 7 процентов, то очевидно, что избирком выдаст цифру 3, 4, максимум 5 процентов. При рейтинге партии в 10—12 процентов обычно выдается цифра 6,99: да, мы видим, что у вас есть сторонники, и не отрицаем этого, но вот совсем немного вам не хватило, извините. Таким образом, перспективным для участия в выборах представляется рейтинг где-то от 15 процентов и выше. Это уже значительное количество избирателей, и власти в такой ситуации приходится дать какое-то количество мандатов.
Соответственно, оценивая перспективы участия в выборах того или иного партийного списка и кандидата, необходимо оценивать две вещи: реальные ресурсы и реальный рейтинг.
Причем реальные ресурсы – это не умозрительные рассуждения в стиле «ну мы как-нибудь в офисе листовок напечатаем, добровольцы все разнесут, и Иван Петрович когда-то обещал если что дать пару миллионов», а реальная сумма, имеющаяся в наличии, – причем речь идет о нескольких миллионах даже для очень небольшой кампании. Уже один вход в более-менее крупные выборы потребует миллионные расходы на первом этапе.
Давайте признаемся себе: в России сложилась абсурдная ситуация, когда за право поиграть в наперстки с опытными жуликами предлагается заплатить еще и солидные вступительные взносы. При этом надо быть готовыми к тому, что после проигрыша будет свист и улюлюкание на тему «никому вы не нужны, избирателей у вас нет, выборы были честные».
Таким образом, у оппозиции возникает сложная развилка – существование в режиме постоянного ресурсного истощения или же смена тактики и отказ от бесконтрольной траты ресурса (прежде всего человеческого, ведь в итоге дороже всего именно люди) в пользу проведения понятных и заведомо успешных кампаний – и не обязательно выборных.
Государству выгодно, чтобы мы снова и снова ходили в рукопашный бой на танки и вертолеты, оно к тому готово. Там, где хоть какое-то значение имеют финансы или силовые ресурсы, – там оно нас переиграет всегда и обязательно. Путинское государство прямо говорит человеку: хочешь заниматься оппозиционной политикой – готовься «влететь на бабки», а в идеале – стать нищим человеком с какой-нибудь идиотичной судимостью.
Поэтому надо создавать новые площадки и новые пространства борьбы, искать новые методы работы. Но главное – не распылять и так небольшой материальный и человеческий ресурс на бессмысленные игры.
Оппозиции в России надо выбрать большую и реализуемую цель, которая способна сотрясти фундамент нынешнего режима.
6. Мы здесь власть: как волонтеры изменят российскую политику
Волонтеров как значимого фактора политической борьбы Россия не знала до самого последнего времени. Вокруг разных людей и идей в какой-то момент могли складываться неорганизованные круги добровольных сторонников – но в дальнейшем все это разваливалось, люди разочаровывались и расходились. Более того, только работа с нанятыми людьми всегда считалась правильной стратегией, а возня с добровольцами – необязательным дополнением, без которого можно и обойтись.
Достаточно сравнить ситуацию 1990—1991 года с выборами думы в 1993 и президента в 1996 годах. Если в начале 90-х вокруг Ельцина и условных «реформаторов» существовала широкая группа общественной поддержки, которая ходила на митинги, изготовляла и распространяла листовки и газеты, то уже к 1993 году она значительно уменьшилась.
В 1996 году фактор волонтерства практически отсутствовал, во всяком случае, для Ельцина: все мероприятия в его поддержку организовывались за деньги и ценой напряжения всех ресурсов. Зюганов и КПРФ в каком-то смысле и до сих пор опираются на свою группу общественной поддержки: прежде всего это ностальгирующие по СССР граждане (причем не обязательно пожилые).
Почему же у коммунистов сохранились волонтеры, а у других политических сил, например либералов или националистов, до самого последнего времени ничего такого не было? Ниже мы рассмотрим эти вопросы более детально, а пока попробуем сформулировать общие проблемы.
Четыре условия возникновения
Для развития и существования волонтерского движения вокруг политика или политической партии необходимы минимум четыре условия.
Во-первых, безотносительно выборов или текущей политической ситуации в обществе должны существовать разнообразные гражданские активисты и группы гражданских активистов, организовавшихся вокруг каких-либо идей или проблем: от помощи бездомным котятам до любви к компьютерным играм или сериалам, от глобальных проблем экологии и защиты прав человека до благоустройства своего двора или соседнего парка. Для Европы или США широчайшая сеть гражданских организаций, занимающихся самыми разными вопросами, – обычное дело. В России вся эта система находится в зачаточном состоянии, но очень быстро развивается, причем сразу во все стороны.
Во-вторых, должна быть какая-то общая, но в то же время гибкая многоуровневая идеология, способная в той или иной мере привлечь разных людей, даже несогласных между собой в деталях. В современном мире (частью которого является Россия, как бы некоторым людям ни хотелось думать иначе) таких идей всего четыре: левая, националистическая, либеральная и религиозная. Идей – четыре, но вариантов для их комбинирования – гораздо больше, и это создает возможности для консенсуса различных групп активности.
В-третьих, должна быть партия (или человек), которая эту идею исповедует, причем не только в предвыборные дни, но и безотносительно выборов. В России с этим все очень плохо: политики меняют партии и убеждения без каких-либо объяснений, и такое поведение никак не осуждается. Есть множество действующих политиков, которые в каждый новый выборный цикл выходят под новыми знаменами и не чувствуют по этому поводу никакого неудобства. Какие могут быть искренние и бескорыстные сторонники у политика, который на прошлых выборах был коммунистом, а на этих стал единороссом?
В итоге все партии и идеологии в России оживают только на выборах, а между выборами чаще всего никого попросту не найти: нет ни постоянно действующих дискуссионных площадок, ни общенациональных информационных ресурсов, которые могли бы структурировать активистов в межвыборный период.
Эта проблема неожиданным образом связана со сроками выборных кампаний: цикл выборов президента США или Франции несопоставимо больше, чем в России, и заставляет всю политическую машину работать в постоянном режиме.
